Валькирии (Our Troth. Глава 21.)
перевод Надежда Топчий (Tradis)
Глава XXI. Валькирии (Valkyrjur, walkyriges, valkyries)
В наши дни валькирия стала одной из самых известных фигур Северной духовности (с небольшой помощью Рихарда Вагнера).
Роли валькирий, которые мы видим литературе наших предков, различны.
Во-первых, они мчатся по полям битв. принося волю Водана: кому предстоит погибнуть. Это и есть значение слова “валькирия” (valkyrja, выбирающая убитых).
В-вторых, они подают напитки Водану и эйнхериям в Валхалле, их изображения на резных камнях Готланда подтверждают, что именно они в основном отвечают за поднесение приветственного рога новым павшим.
В третьих, они могут также отвечать за подъем мёртвых на поле боя в Валхалле и их исцеление, так, что воины в состоянии убивать друг друга снова и снова, пока не настанет Рагнарёк.
Старейшее употребление слова известно в англо-саксонских записях, где "wælcyrge" часто использовалось в глоссах-пояснениях различных античных терминов, таких как имена фурий и Беллоны: в “Чудесах Востока” (The Wonders of the East) “горгоны” переведены как “валькирии” (wælcyrging), и упомянуты звери, которые “имеют восемь ног, и глаза валькирии, и две головы”. Это, особенно последнее упоминание, может быть понято как речь о присущей валькириям магической власти вызывать оцепенение (“боевые оковы”), что безусловно усиливает представление о валькирии как об устрашающем персонаже.
В наши дни термин “валькирия” часто используется для Высшего Я, Стража Души и Сияющей Невесты, которую сознание ищет, что бы вступить в священный брак, особенно часто слово в таком смысле использует Эдред Торссон (Edred Thorsson, ”Футарк” (FUTHARK)) и, следом за ним – Квельдульв Гундарссон (Kveldulf Gundarsson, “Тевтонская магия” (Teutonic Magic), “Тевтонская религия” (Teutonic Religion)).
Это вызывает немалые затруднения: так как валькирии очень тесно связаны с культом Одина, то кажется сложным, если не невозможным последователям других богов или богинь называть свои Высшие Я “валькириями”. Гундарссон предположил (“Тевтонская религия”), что последователи других божеств могли бы принимать проявления своих собственных богов и богинь по образцу валькирий, но под более подходящими именами (например, “Трудмайден” (Þrúðmaiden, дева Труд или дева Силы) для поклонников Тонара). Подобным же образом, те, кто интерпретирует валькирий/Высшее Я как включающие некоторые понятия Юнга об Аниме, так же сбиты с толку из-за проблемы женской связи с этой фигурой.
Концепция валькирии как Сияющей невесты и Высшего Я полностью основана на “Речах Сигрдривы” и “Песне о Хельги”. В первой, однако, валькирия специально обречена на замужество с Сигурдом как на часть своего позора. Она не подчинилась Одину, выбрав не того человека, что должен был погибнуть, и, таким образом она – не валькирия более, она должна войти в обычный мир женщин как жена. Даже в “Саге о Вёльсунгах”, Брюнхильд не названа valkyrja, валькирией, только skjaldmær, девой щита.
В поэме о Хельги женщина названа валькирией лишь в прозаической вставке (которая, вероятно, была добавлена переписчиком через много лет после обращения Исландии в христианство и составления поэмы); в самой поэме она упоминается только как диса (dís). Можно так же отметить, что хотя Сигрун способна скакать по воздуху и водам, защищая живого Хельги, она не может последовать за мёртвым Хельги в Валхаллу – что едва ли соответствует тем женщинам, которых действительно называли валькириями и которые путешествовали в и из этих чертогов, выполняя волю Водана (“Речи Хакона”), и которые подносили напитки героям внутри.
Фактически в поэзии слово “валькирия” употребляется только в “Песне о Хельги Убийце Хундинга” I, и там это оскорбление: Синфьётли обвиняет Гудмунда, что тот был злобной валькирией со Все-Отцом, коварной и вредной, из-за которой эйнхерии затеяли распри. Подобным образом, Сигрун не названа “валькирией” в “Саге о Вёльсунгах”, хотя её составитель знал “Песнь о Хельги”. Неккел (Neckel) предполагает, что это упущение является следствием более древнего восприятия валькирий как сущностей устрашающих, что сделало термин неуместным для употребления, так что Сигрун и Свава изначально не были рождены валькириями.
Это же остается в силе и для лебединых дев в “Песне о Вёлюнде’: как термин “валькирия” так и связь лебединых дев с битвой появляются только в прозе, не в поэзии, в то время как тема невесты-зверя, которая счастливо состоит в браке с обычным человеком несколько лет, но затем получает обратно свою звериную шкуру и покидает его, очень широко распространена и не имеет ничего общего с валькириями. В одной из наших старейших скальдических поэм “Речи ворона” (Hrafnsmál) Торбьёрна Хорнклови , в которой так же впервые на старосеверном записано слово “валькирия”, особо указано, что женщина, говорящая с вороном – мудрая валькирия, что понимает речь птиц, кому никто из мужчин не дорог.
Вера в женственного Стража Души, Невесту и “Высшее Я” не будет забыта – всё это будет обсуждаться в разделе “Душа, смерть и возрождение” – но, вероятно, не правильно давать этой сущности имя “валькирия”.(прим. - Торбьёрн Хорнклови (Þórbjörn hornklofi)— норвежский скальд IX в., был скальдом норвежского короля Харальда Прекрасноволосого. «Речи Ворона», или «Песнь о Харальде» эдиическая хвалебная песнь в честь конунга Харальда Прекрасноволосого, написанная в размере málaháttr (“размер речей”). Хорнклови — это хейти (прозвище) ворона и в то же время скальда Торбьёрна, которое он получил, как предполагается, именно потому, что был автором «Речей Ворона». Хейти неоднозначно: hornklofi может означать “рог или угол ущелья”, либо “рог или угол дверного проёма”, в современном исландском – просто “угол” (второе значение “квадратные скобки”))Аргументы против рассмотрения валькирий как проявления высшей самости героя и его невесты так же являются аргументами против того, что бы рассматривать человеческих женщин как валькирий. Сегодня является общепринятым описывать любую сильную женщину (особенно женщину-воина) как валькирию или использовать это имя для женщины, что подносит рог в священных обрядах.
Дева Щита или Дева-Воин и в самом деле является важной фигурой германской литературы (и, вероятно, жизни в древности и, несомненно, жизни теперь), но нет оснований для отождествления её с дикими существами, мчащимися над полем боя, что бы определять смерть мужей и вершить судьбу битвы. Были, вероятно, человеческие женщины, которые практиковали магическое искусство, что бы принимать таким образом участие в борьбе, как об этом сказано в разделе “Идис”, но едва ли они были исключительно последовательницами Водана.
Несмотря на свою немногочисленность, сохранившиеся примеры “валькирий” в старо-северной поэзии, за исключением “Речей ворона”, где валькирия действительно расспрашивает ворона (птицу, которая определяется в скальдических кеннингах почти исключительно и взаимозаменяемо через имена Одина и валькирий) о человеке, который скорее всего является героем Одина (Харальд Прекрасноволосый), не только, несомненно, связывают этих дев с Одином, но и показывает их как полностью духовные сущности. (прим. можно вспомнить историю объединившего Норвегию конунга в “Круге Земном” Снорри, согласно которой юный Харальд был в гостях у Всеотца)В Sermo Lupi ad Anglos Вульфстана (прим. “Проповедь Волка Англам” (Sermo Lupi ad Anglos), составлена ок.1010-1016 архиепископом Йорка Вулфстаном II (ум.1023), Волком автор именует себя (Wulf-stan=Волк +камень) ) перечисляющая “ведьм и валькирий” (wiccan ond wælcyrian) в месте с убийцами, убийцами кровных родственников и прелюбодеями как разрушительно влияющими на народ, намекает на представление о человеческой природе валькирий.
Однако при этом Вульфстан подчеркивает евгемерическую интерпретацию языческих богов в De Falsis Deis (прим. – проповедь Вульфстана “Ложные боги” (De Falsis Deis), известная так же как “Проповедь XII”, посвящена осуждению сохранившихся к тому времени языческих практик). Это, применительно к валькириям, могло бы обосновать превращение духов битвы в человеческих колдуний. Если сверхъестественные валькирии обычно рассматривались как принимающие участие в магических практиках Водана, как предполагают парные имена Гёндуль/Гендлир (прим. – оба имени, и валькирии, и бога, восходят к корню gandr - магический жезл или посох), это также могло смазать различия между духом и колдуньей в глазах христианского духовного лица.
В качестве подносящих рог в Валхалле, валькирии – Воданическое отражение нормальной женской роли: как зал вождя должен иметь благородних хозяек, жену вождя и его дочерей, подносящих напитки правителю и его танам, так и Валхалла должна иметь подходящих женщин, оказывающих эту честь богу и его эйнхериям, как в “Речах Эйрика”, где он (Один) велит “валькириям принести питьё, как если бы князь явился” (прим. “Речих Эйрика” (Eiríksmál) – хвалебная песнь в честь Эйрика Кровавая Секира неизвестного норвежского скальда, датируется Xв.).
Несмотря на интерпретацию, обычно даваемую небольшим подвескам эпохи викингов с несущими рог женщинами из Швеции, это вовсе не означает, что все женщины, несущие напиток валькирии, хотя те, что появляются на изображениях с Готландских камней, подносящие рог всаднику на восьминогой лошади с большим чертогом позади и перед которым ведется бой – почти наверняка. Тем не менее поднесение рога на священном праздненстве или предложение приветственного питья гостю было одним из самых обычных действий германских женщин, от хижины свободного крестьянина до чертогов богов и богинь. В обряде, проводимом только для Водана, подносящие рог женщины могут рассматриваться как играющие роль валькирий, но в других ритуалах это трудно признать уместным.
Как изображают их северные и английские источники, валькирии – фигуры, внушающие трепет и даже ужас, которые радуются смертям мужчин. Как стервятники полей битв они очень близки к воронам, которы описаны как wælceasega, “выбирающие мёртвых”. в староанглийском истолковательном переводе “Исхода” (прим. “Исход” (Exodus) – вторая книга Ветхого завета), и хорошо проф.Толкиен предполагает, что слово valkyrie “происходит отчасти и от реальных птиц-падальщиков поля боя, преобразованных в мифологическом воображении” (“Исход”, стр.50). Конь валькирии – волк, подобный коню-волку ужасающей женщины-тролля из “Саги о Хральде Сигурдассоне” (“Круг Земной”), который злобно радуется мертвецам и ест трупы, пока она требует крови себе.
(прим. в тексте сага названа “Сагой о Хральде Сигурдассоне”(Haralds saga Sigurðarsonar), в русских изданиях – “Сага о Харальде Суровом” (Haralds saga harðráða). По видимому, имеется в виду глава LXXXI, где описывается сон воина Харальда Торда. В этом сне перед войском англичан “огромная великанша едет верхом на волке и в зубах волка — человеческий труп, и кровь падает из пасти волка, и когда он сжирает одного, она бросает ему в пасть другого, и так одного за другим, и он всех проглатывает”.
В сказанной затем великаншей висе она сама себя называет “кровожорной” (русский перевод А.Я.Гуревича)На руническом камне из Рёк (Rök, Швеция, ок. 800г.) сказано: ”…где конь Гунн видит пищу на поле битвы, двенадцать королей, что лежа там” Гунн (Gunnr, Битва) – одно из наиболее типичных имён валькирий, в список также входят Скёгуль (Skögul, Вперёд-Бьющая или Неистовая), Хлёкк (Hlökk, Пронзительно-Кричащая), Гёль (Göll, Громкая/Кричащая, ср. имена Одина Гёльнир(Göllnir), Гёллор(Göllorr), Гёллунг (Göllungr)) и Херфьётур (Herfjötur, Боевые оковы). В “Песне валькирий” (известной ещё как “Песнь Дёрруда”, Darraðarljóð), человек видит этих женщин, ткущих как и положено женщинам – но они ткут человеческие внутренности, с человеческими головами в качестве грузил, мечом подбивают ткань, стрелы служат колками. Эта поэма связывается с битвой при Клонтарве (Clontarf, Ирландия, 1016г.), так что это, вероятно, может быть языческим по концепции.
Как сказано в разделе "Водан", валькирии могут лучше всего быть рассмотрены как женские отражения Водана: они делают его дело и разделяют с ним способности и существование. Это более узкая роль, чем использовалось для слова “валькирия” в Асатру до настоящего момента, но лучше обоснованная. Это так же касается тревожащего вопроса о том, почему часть души, которая присуща всем людям – “Высшее Я” - считается столь сильно связанной с одним богом, и не самым любимым многими богом: ответ состоит в том, что после окончания языческого периода термин применялся широко и в романическом ключе древними переписчиками Эддических поэм.