чтобы иметь возможность общения на форуме, пройдите регистрацию.
зарегистрироваться сейчас

Сущности тонкого мира

материалы о магии, практиках, ритуалах и т.д.
Ответить
Аватара пользователя
Дмитрий Архиватор
администратор
Сообщения: 1061
Зарегистрирован: 21 фев 2018, 14:05
Откуда: Новосибирск
Виды магии: Шаманизм, Руны.
Благодарил (а): 150 раз
Поблагодарили: 382 раза
Возраст: 39
Контактная информация:

#1

Сущности иных измерений находящиеся рядом с нами. Бытие, недоступное глазу.
Изображение

Память о сущностях, живущих рядом с нами и не воспринимаемых органами наших чувств, присутствовала в сознании человека практически всегда. Эти представления пронизывают все верования, мировые религии и мифологические системы разных народов. Можно с уверенностью говорить, что в истории человечества не было цивилизаций, в системе воззрений которых не присутствовал бы этот элемент.

Аристотель считал, что, кроме людей, птиц, животных и других, хорошо известных нам форм жизни, рядом с нами присутствуют еще некие сущности, которые не воспринимаются нашими органами чувств, обладающие более тонким, эфирным телом, но которые столь же субстанциональны, как и видимые нами.

Единственное, что следует из этого, это то, что кто-то ощущает свою причастность к некой, более обширной, многомерной реальности, а кто-то нет.

Поэтому, надо думать, и были так лаконичны мыслители, только упоминая, но не аргументируя такое свое убеждение. «Признаюсь, – писал Кант, – что я очень склонен к утверждению существования в мире нематериальных существ…» Пожалуй, более подробно, чем другие, излагал это К. Э. Циолковский. Он верил в «возникновение на самой заре существования Вселенной неких „существ“, устроенных не так, как мы, – говорил он, – по крайней мере из несравненно более разреженной материи». За миллиарды лет своего бытия существа эти, полагал ученый, могли достичь «венца совершенства». «Умели ли они сохраниться до настоящего времени и живут ли среди нас, будучи невидимы нами?» – задавался вопросом Циолковский.

Неспособность наша к восприятию этих тонких структур, иных сущностей сравнима, может быть, только с неспособностью насекомых или, скажем, пчел воспринять наше собственное существование, существование человека. Люди занимаются пчеловодством более 10 тыс. лет. 10 тысячелетий подряд они используют пчел, видоизменяют их, изучают, пишут о них статьи и монографии.

Но при этом для самих пчел человек, оказывается, остается за барьером их восприятия. Их зрение устроено таким образом, что позволяет им различать только расплывчатые контуры ближних предметов. В этом движущемся мареве туманных очертаний контуры человека, контуры деревьев или колонны, воздвигнутой в честь какого-либо события в нашем мире, одинаково неразличимы и равно безразличны им. Пчелы, полагает известный французский исследователь Р. Шовен, даже не подозревают о существовании такого существа, как человек. В той реальности, в которой пребывают они, нет ни человека, ни человечества.

Подобно пчелам или насекомым, обитающим в природе, не догадывающимся о существовании человека, люди не воспринимают иных сущностей, возможно, точно так же обитающих рядом с нами. Однако, иногда мы хотя бы можем допускать мысль, что они есть. Но каково бытие этих сущностей, каковы их мотивы и цели, если они вообще присущи, этого мы знать не можем. Как не могли бы знать, не разводят ли и они человечество так же, как мы разводим пчел. Хотя, может, и слава Богу, что не знаем.

Рядом с нами
Если у философов и мыслителей убеждение о других, неведомых сущностях только как бы присутствует в широком спектре воззрений, которые высказывали они по различным поводам, то для людей разных вер, для шаманов, колдунов и многих экстрасенсов это представление – важный компонент их реальности. Эти сущности, по их убеждениям, причастны к человеческому бытию, они же активно участвуют в их магической практике, помогая или, напротив, препятствуя им.

Представление о сущностях, которые незримо пребывают рядом с нами, с незапамятных времен жило в народном сознании.

Часто эти сущности бывают связаны с определенным местом: духи гор, озера или реки. В Средней Азии и на Востоке это всевозможные джинны, пери, дэвы.

На представления о таких сущностях неизбежно переносятся чисто человеческие категории: понятия большей или меньшей силы, могущества, добра или зла, как и прочие свойства и качества, которые присущи самому человеку.

В русской традиции из таких сущностей, связанных с определенным местом, чаще чем другие упоминается домовой.

Как правило это друг дома, заботящийся о людях, живущих там. В некотором мистическом смысле именно он является хозяином дома, люди же, живущие в нем, поколения, сменяющие друг друга, – как бы постояльцы. Поэтому, поселяясь в доме или приходя в пустующий дом, хотя бы чтобы переночевать там, полагалось просить домового, чтобы впустил.

При переезде в новый дом, как правило звали с собой домового. Для этого известны разные, порой произвольные, приемы и слова. Порой накануне отъезда специально ставят у дверей веник, чтобы на нем везти домового в новый дом. В Новгородской области, когда при переезде ломалась старая изба, считалось неблагодарным и грехом бросать в ней домового. Выносили икону и хлеб и звали: «Батюшка домовой, выходи домой». Икона в этой ситуации – деталь не случайная. Как доброе существо, покровитель дома и семьи, домовой вовсе не антагонистичен светлому началу и церкви. Считается, что имя Господне, кропление святой водой, молебен в доме ничуть ему не помеха.

Обычно домовой предпочитает, чтобы хозяевам было известно о нем, и находит способы временами ненавязчиво дать знать о себе. Есть сообщения, хотя они и довольно редки, что иногда он «показывается», т. е. его можно бывает видеть. Вот некоторые из таких свидетельств, записанных в начале прошлого столетия в разных местах России.

«Пришли из бани, видим по лестнице на чердак – в красном сарафане, титьки наружу, за печку побежала» (Архангельская губерния). «Лет пятнадцать назад мучили меня два маленьких хозяина, малые, как дети, но шерстистые». «Всего на всего только немного кошки побольше, да и тулово похоже на кошкино, а хвоста нет; голова, как у человека, нос – он горбатый-прегорбатый, а глаза большущие, красные, как огонь, над ними брови черные, большие, а рот-то широкущий» (Вологодская губерния).

«Однажды спал я вместе с матерью и проснулся, а ночь была месячная, и накинул на шею матери свою руку, а под руку попала кошка, она сидела на затылке, на волосах и была не наша, а какая-то серая. На другой день я спросил у матери о чужой кошке, и она мне сказала: „Полно, дурак. Это был домовой, заплетал у меня косу“ (Вологодская губерния).»



Очевидно, в крестьянской семье присутствие домового представлялось явлением столь обыденным, что сам эпизод этот не вызвал ни восклицания, ни удивлений. Судя по рассказам, заплетение косиц (или завязывание узлов) – одно из любимых занятий этой сущности. Или, по крайней мере, то занятие, которое больше, чем другие, оказывается заметно людям.

«У нас четыре коня было. Одного-то невзлюбил домовой, и все.

Утром приходят мужики: у всех овес насыпан, гривы заплетены (он им косички мелкие-мелкие плетет). А этот вспаренный весь, храпит».

Несколько раз такие свидетельства доводилось слышать и мне. «Я хорошо помню, – рассказывала научный сотрудник „Информэлектро“ Любовь П., – мне лет 12 было. Ночью будит меня отец, говорит: „Посмотри, кто пришел“. Я гляжу, на батарее лежит мохнатенький такой, как полторы кошки. А мордочка не кошачья, больше на человечью похожа. „Кто это?“ – спрашиваю.

„Домовой. Что, не видишь?“ Я еще несколько раз поднималась, смотрела на него, потом заснула».

Немаловажная закономерность – чаще домового видят дети, хотя сами рассказы записаны бывают с их слов, когда сами они уже взрослые.

Еще одно свидетельство о такой встрече.

– Когда я начинаю засыпать, – говорит Е. Ю. Агаркова, – на руке я чувствую иногда чье-то теплое касание.

И настолько четко это ощущение, что поймать за лапку хочется. Порой на щеке бывает такое же чувство. Как-то была одна ясновидящая у меня, говорит, что из-под дивана вылез такой серенький и пристроился у моей ноги. «Ну, – думаю, – она видит, а я нет!» На следующий день я ему выдала: «Покажись!» Не показывается. Я говорю: «Покажись, я твой портрет нарисую. Я сейчас закрою глаза, чтобы не мешать». Открываю глаза – появился, такая прелесть и в «шляпе» – воронку на голову надел. Моя вороночка зелененькая. Прекрасное существо совершенно. Я о нем знала всегда, с тех пор, как появилась у меня своя комната, еще в коммуналке. Это был домовой профессора Агаркова, моего мужа. Я его оттуда взяла, когда начались переезды. Я сказала, что я уезжаю. «Вот тебе пустая кастрюлька, я на ночь оставлю ее, потом тебя закрою крышкой и увезу в этой кастрюльке». Так я поступала и во всех последующих моих переездах, всегда пустая кастрюлька была со мной. А недавно смотрю, привел с собой другого, черного с белым лбом. Совсем как черный котик. Я говорю: «Это что еще такое?»

В отличие от этого ясновидческого опыта общения, в большинстве других случаев появления домового, возможность увидеть его бывает, как говорил я, довольно редкой. Вот рассказ о двух таких случаях, записанный в начале того века.

Случай первый. «Будучи в возрасте 8 — 9 лет, я однажды спал на кухне, на одной кровати с одним из своих взрослых работников. Ночь была лунная. Около двух часов все рабочие, не исключая и моего „компаньона“, ушли на гумно работать; это я знал с вечера. Как встал и ушел от меня мой работник, я не слыхал, но, когда проснулся, его уже не было, а вместо него лежал рядом со мною какой-то двух лет ребенок. Нужно отметить, что детей у нас в то время в семье не было. Я, нисколько не смутясь, ощупал его голову и туловище, после чего „ребенок“ поднялся и слез с кровати, а, слезая, стащил с меня одеяло, несмотря на то, что я его сильно держал, и, оттащив к дверному порогу, сам исчез, и через короткий промежуток времени на кухню пришла наша невестка, которая, запутавшись ногами в моем одеяле, чуть не упала, ругая за шалость рабочих, но я поспешил передать ей все произошедшее со мною. Явление это было перетолковано по-своему: ребенок был назван лешим или домовым. Случай этот хорошо сохранился в моей памяти. Считаю не лишним сказать, что память о прошлом у меня хорошо сохранилась. К примеру: я хорошо помню свой детский возраст от одного года: как питался сосцами матери и лежал в колыбели».

Случай второй. «Под праздник Пасхи я отправился в поле с тремя своими лошадьми на „ночевку“. Мне тогда было 16 — 17 лет. Кроме меня, в поле (в 4 — 5 верстах от села) по случаю кануна большого праздника никого не было. Пустив лошадей на корм, я улегся на большом кургане, называемом „Старые могилы“. Проснувшись ночью, я услышал благовест к заутрене в сельской церкви, и, повернувшись на другой бок, укрывшись с головой в овчинную шубу, намереваясь вновь уснуть, как вдруг услышал шаги человека, шедшего по кургану, ибо на курганах обыкновенно слышатся отзвуки шагов или ударов по земле. Человек, подошедший ко мне, сдернул с меня шубу; я принял это за шутку кого-то из „ночевщиков“, но, поднявшись, встав на ноги и осмотревшись вокруг, положительно никого не заметил; с кургана было видно всю местность на большое расстояние. Не давая себе отчета, я снова лег на то же место и укрылся шубой. Вскоре вновь послышались те же шаги, и снова повторилось сдергивание с меня шубы; после чего я даже обежал курган и осмотрелся, но никого не увидел, кроме своих трех лошадей, пасшихся на большом от моего местонахождения расстоянии. Чтоб убедиться лучше в реальности явления и желая поймать „шутника“ на месте преступления, я опять лег на прежнее свое место, при этом поддернув под себя шубу, и крепко держался за нее двумя руками. Вскорости послышались те же шаги, а когда приблизились ко мне, то шубы на мне как не бывало, она была сброшена, сорвана с меня какой-то ужасной силой и, летя по воздуху, разостлалась на земле шерстью вниз, в расстоянии около трех саженей от меня; я быстро вскочил на ноги, но по-прежнему никого не встретил».

Нередко существа эти бывают наделены своего рода чувством юмора, стаскивание одеяла со спящего – довольно частая их шутка.

Не буду говорить здесь о других сущностях, связанных с определенным местом, – леших, водяных и прочих, ограничившись домовым, как более знакомым, возможно, именно в силу этого представляющимся мне наиболее симпатичным. Некоторые, говоря о таких сущностях, понимают связь с тем или иным местом как пребывание, «проживание» в данном месте. Скажем, дух озера живет в нем наряду с другими, но только видимыми нами существами, как живут в нем, скажем, карпы, караси или утки.

Более углубленный взгляд готов видеть в такой сущности нечто более сложное – скажем, некое полевое образование, контуры которого совпадают с очертаниями озера и которое неким образом как бы включает в себя всех, кто обитает в нем, образуя совокупность, осознающую себя как некое «я».

Однако возможно, понимание значительно большей глубины и проникновения. Такое понимание открывает картину нарастающей сложности и непривычных зависимостей. Вот как излагает эту точку зрения московский исследователь Е. А. Файдыш:

– Те, кто говорит о духах каких-то мест – озера, леса, гор, реки, – воспринимают их не физическим зрением, а визионерски, в ином измерении. Так что, скажем, дух озера нельзя локализовать как некое существо, обитающее в пространстве данного озера. Или даже как нечто занимающее все пространство этого озера. Это может пониматься скорее в том смысле, что через озеро возможно локализовать некое место нашего пространства, через которое возможно восприятие этой сущности. Сама же эта сущность, само это «нечто», пребывает в некоем ином измерении, составляющем с этим озером единое целое. В нашем же мире она проявляется через озеро. Но основной смысл такой сущности лежит в ином измерении. Некоторые из них как бы «выскакивают» откуда-то к нам. А другие большую часть времени могут проводить в нашем мире. Они могут приходить и уходить, появляться и исчезать, путешествуя туда и сюда. Хотя, само понятие того или этого мира есть только метафора более сложной реальности. Эти сущности, как и мы, являются многомерными существами, но иные измерения находятся за пределами нашего обыденного восприятия.

Даже то, что воспринимается ясновидчески, визионерски – это только некая малая часть, обозначение, иероглиф самой сущности. Это как бы тот ее срез, который проступает в области ее соприкосновения с нашей трехмерной реальностью. Сущности эти могут быть персонифицированы, наделены своим «я», хоть и не обязательно.

Это те сущности, могущие иметь в нашем мире самый разный облик – того же, скажем, озера или реки, дерева, горы, камня. Чаще всего местное предание или традиция выделяют такой объект, связывая его с каким-то духом или другим существом, обитающим в нем.

Таким, к примеру, многие годы считался придорожный валун у одной деревни в графстве Эссекс (Великобритания). Из поколения в поколение передавали предание о злом духе, который будто бы живет под ним и не может выйти, пока кто-то не сдвинет камень. Во время войны, осенью 1944 года, военный бульдозер американцев, при расширении дороги, своротил камень в сторону.

События, которые последовали за этим, привели к тому, что уже на следующий день сама деревня и окрестности оказались наводнены репортерами. На церковной колокольне, пустой и запертой, сами собой звонили колокола, тяжелые столбы и сельскохозяйственные орудия переносились с места на место, и их находили в самых неподходящих местах. Местные жители потребовали вернуть камень обратно на его место. Это было проделано в полночь с исполнением соответствующих магических ритуалов и заклинаний. Весь разгул непонятных происшествий прекратился сразу же. Единственный след этой истории – газетные статьи и фотографии тех дней.

Подобные камни, так или иначе связанные с местным фольклором, известны во многих местах. Разные эти поверья объединяет одно – такой камень не следует трогать, сдвигать с места. Большой такой мегалит (его называют «Королевский камень») есть в окрестностях Оксфорда.

Однажды местный лорд захотел использовать его в качестве опоры моста, который сооружали в его имении. Вопреки расчетам, большая упряжка лошадей не могла сдвинуть его с места. Число лошадей довелось увеличивать несколько раз, пока удалось это сделать. Но стоило камень доставить на новое место, как в имении начались такие явления, что лорду пришлось поспешно распорядиться вернуть камень на прежнее место. Когда стали собирать упряжку и впрягли первую лошадь, она, не дожидаясь команды, сама двинулась с места, легко потащив с собой камень туда, где он был взят.

Но если одни камни не терпят, чтобы их передвигали, о других, наоборот, известно, что они двигаются сами собой, изумляя местных жителей и ставя в тупик ученых. Самые убедительные из таких сообщений – передвижения больших валунов в Долине Смерти, национальном калифорнийском заповеднике. Такое движение оставляет четкий след на ровной песчаной поверхности, дне высохшего озера. Если судить по таким следам, в разных направлениях передвигаются как небольшие булыжники, так и огромные валуны, массою до полтонны.

При этом камень не катится, движение его не вращательное, а он движется по поверхности, оставляя, как я уже сказал, четкий след. Ни одна из гипотез исследователей (воздействие дождя, ветра, тектонических сил и т. д.) не кажется убедительной даже самим их авторам. Возможно ли, чтобы то, что представляется нам камнями, было частью, проекцией каких-то иных существ, пребывающих в других измерениях и только в такой форме частично присутствующих в нашем трехмерном мире?

Говоря о такой сущности, выходящей далеко за пределы нашего мира, позволю привести себе некую аналогию. Некоторые индийские целители обращаются к каждому из органов или частей человеческого тела как к некоему самостоятельному существу, некоему «я». Это может быть «я» руки, печени, желудка. И каждое такое «я», согласно этой доктрине, реагирует, отзываясь на такое обращение. При всей приблизительности, условности такой аналогии она позволяет понять меру различия, разрыва между малым «я» некоей сущности, пребывающей в нашем физическом измерении, и целостным многомерным ее «Я», остающимся за пределами нашего восприятия.

Следуя ограниченному нашему опыту, можно предполагать, что сущности эти могут иметь систему собственной иерархии и совершенств. Однако, построенная на иных, плавающих, подвижных и многомерных принципах, система эта несовместима с понятиями, в которых живем мы.

У шаманов способность к восприятию таких тонких сущностей связана бывает как правило с посвящением. Пройдя обряд посвящения, шаман в ряду прочих получает и способность видеть, различать эти сущности и общаться с ними. При этом по желанию шамана ли, колдуна ли на краткое время в их присутствии такую способность может обрести и кто-либо из обычных людей. В случаях, которые я имею в виду, шаман делал это, чтобы показать духов или сущностей, которые помогали ему.

Когда Александра Дэвид-Нил находилась в Тибете, она обсуждала с ламами эту способность некоторых видеть сущностей и духов, не воспринимаемых другими. В том, что люди, находясь в обычном состоянии, не воспринимают их, пояснили ей, нет ничего удивительного.

Где бы ни находились мы, нас окружает множество предметов. Наш взгляд вмещает их все, но сознание фиксирует только те несколько из этого великого множества, которые чем-либо привлекли наше внимание. Остальные, находясь даже в поле нашего зрения, не входят в зону внимания. Так и сущности, живущие рядом с нами. Зрение может воспринимать их, но сознание не принимает, не пускает в себя. «Именно поэтому такие объекты оказываются невидимыми».

В отличие от сущностей, проявляющихся в координатах знакомого нам мира, сущности, воспринимаемые вне его, в иных измерениях и пространствах, часто бывают «безвидны», лишенными внешнего облика, который мог бы быть выражен посредством каких бы то ни было слов.

Или, если выразиться точней, вопрос о форме, внешности вообще лишен там какого бы то ни было значения или смысла.

Из упоминаний о таких сущностях и контактах с ними приведу только свидетельство Дж. Липли. Его опыт таких контактов – результат серии экспериментов, которые он провел над собой, пребывая в бассейне или в ванне в условиях абсолютной изоляции.

В течение многих часов экспериментатор пребывал в полной темноте и тишине, полностью лишенный малейшей информации, которая поступала бы через органы чувств.

Впоследствии такие эксперименты были названы «сенсорной депривацией». Иногда в опытах он использовал ЛСД.

«Я прошел через сноподобное состояние, – писал впоследствии Дж. Липли, рассказывая о своих ощущениях, – через состояние, подобное трансу, мистическое состояние… Ни на один миг я не утратил сознания проводимого эксперимента. Какая-то часть меня все время знала, что я погружен в воду, в бассейне, в темноте, в молчании…» Во время таких состояний, пребывания в иных пространствах и, как называет он это, в «других мирах» он встречался с существами, которые были разумны и не были людьми. «Я встретился с двумя, которые приблизились ко мне через огромное пустое пространство», «где во все стороны ничего нет, кроме света». «Очень трудно изложить этот опыт в словах, – говорит он, – поскольку обмена словами не было».

Исходя из пережитого в таких состояниях, исследователь полагает, что в мире, где живем мы, также присутствуют другие существа, которых обычно мы не можем ни чувствовать, ни воспринимать.

Но если Дж. Липли приходилось специально приводить себя в особое состояние, то шаманы, к примеру, и некоторые из ясновидящих могут воспринимать подобные существа, не прилагая такого рода усилий.

Ясновидящая Ванга на вопрос, может ли она видеть их, отвечала:

– Да. Прозрачные фигуры, каким человек видит свой образ в воде.

– Можешь ли ты что-то узнать о них?

– Нет. Это очень трудно. Они отвечают очень туманно.

Очевидно, подобные существа, представляющие собой поле или состоящие из элементарных частиц, должны быть наделены свойствами, совершенно непривычными, с точки зрения человеческого опыта. Они свободно проникают сквозь другие тела и предметы, пропускают свет – т. е. невоспринимаемы органами зрения человека. Способ взаимодействия с окружающей средой у таких существ также абсолютно иной, отличный от известного нам. Как должно быть отлично и само назначение. И цели и смысл бытия.

Александр Горбовский
ред. shtorm777.ru
Изображение
Ответить

Вернуться в «Статьи о магии»